Детские игры

Автор: AlexScar

Предисловие

Говорят, что матерей не выбирают. Если понимать это ограниченно, дословно, то ничего нового не узнаешь, и утверждение звучит каким-то слишком незначимым и даже бессмысленным. Это все равно что: «Две параллельные прямые не пересекаются» - услышал, тут же осмыслил, да тут же и забыл. Матерей не выбирают! Как все просто! Но если понять весь смыл, всю глубину, то несешь эту аксиому с собой всю жизнь, постоянно помнишь о ней, и заносишь ее в тот аварийный ящик, к которому прибегаешь в экстренных случаях. Как ни странно, но в основном в этом ящике хранятся довольно простые и примитивные вещи, подобные утверждению: «Матерей не выбирают». Может быть потому, что эту истину, как ни старайся, не исковеркать и не истолковать по-другому. Это величина непроизводная, примитивная, а когда человек оказывается в экстренной ситуации, то единственное спасение- стать примитивным и диким.
Узбекистан советского периода – страна дикая, примитивная и жестокая. И потому жить в ней было особенно трудно. Каждый день тебя окружают примитив, жестокость и неудовлетворенность. Каждый день переживаешь экстренную ситуацию. Но это РОДИНА! Тут он родился. И не важно, почему мальчик, в жилах которого течет стопроцентная корейская кровь, родился в столице узбекского государства. Кому это было нужно? Почему все так вышло? Это все не важно! Важно лишь то, что 6 ноября 1981 года Узбекистан стал родиной еще одного человека! Ну и что, что он кореец, главное- это его РОДИНА, а МАТЕРЕЙ НЕ ВЫБИРАЮТ!

Рыбалка

В конце июня - начале августа, узбекское лето особенно жаркое. Жара достигает своего апогея! В полдень в тени столбик термометра не опускается ниже +58. В Узбекистане это время называют чилла. В это время люди стараются не выходить лишний раз из дому, все стекла выходящие на улицу, закрывают фольгой, и закрывают плотно окна и двери, чтобы жар с улицы не проникал в прохладу каменных домов. В дневное время город как будто вымирает. Не слышно ни птиц, ни людей, даже насекомых не видно. И лишь вечером, когда жара спадает, все вокруг оживает, во дворе начинают играть дети, вокруг слышится чириканье птиц, в воздухе роятся насекомые. Но для двоих пацанов девяти лет свобода и движение дороже всего на свете. Нет ничего, что их могло бы заставить сидеть дома и смиренно ожидать лучших времен. Тем более лето- каникулы, свобода!
Алексей как всегда встал рано – летом в шесть утра на улице уже так светло, что спать невозможно. Сходил за свежеиспеченными лепешками, достал из холодильника дыню и собрался позавтракать, как вдруг зазвонил телефон.
- Здорово!
- Привет!
- Ну, чего, ты готов?
- Конечно, готов! Удочки еще вчера приготовил. Вот только я сейчас ем.
- Давай быстрей!
- Ладно, через десять минут, у твоего подъезда.

Звонил Игорь. Друг. Самый близкий из всех друзей. Он был Алексею как брат. И жил через подъезд от Алексея.
Алекс доел свой некалорийный, но освежающий завтрак, взял удочку, пакет с вещами, и собрался выходить, но вдруг вспомнил, что забыл свой нож. Нож лежал на балконе – сушился. Алексей на кануне хорошенько промыл его, и, чтобы тряпичная рукоять высохла, оставил его на балконе, на газетке. Нож этот был необычный. Дело в том, что Алекса всегда притягивало к разным колюще-режущим вещам. Сколько раз он бегал к железнодорожным путям, чтобы положить гвозди на рельсы, и потом из полученной заготовки сделать кинжал. Как-то, гуляя на улице, нашел он странную железяку. Кто-то пытался сделать нож, который сейчас называют ножом выживания. Вероятно, какой-то человек, имеющий доступ к производственным мощностям какого-нибудь завода, насмотрелся фильмов про Рембо, но, потеряв терпение, либо, рискуя быть арестованным, выбросил незаконченный нож. В железку было вложено немало сил и времени - контур ножа в стиле боуи был абсолютно закончен, были выведены плохонькие выпуклые спуски, вероятно, не закончены, а вот узкий спуск фальшлезвия был довольно ровным и законченным. На обухе предполагались шоковые зубья, даже были видны их контуры, нацарапанные чем-то очень твердым. Скелетная рукоятка с подпальцевыми выемками, размером достаточная даже для взрослого мужчины, была с округлыми краями, видимо предполагалось его использовать в чистом, скелетном виде. Вероятно, заготовка была выточена из какого-то столярного инструмента, потому что на одной стороне ножа была видна надпись: «ГОСТ 6061Т». Имея страсть ко всему ножеподобному, Алекс, конечно же, не смог пройти мимо этой железки. Притащив ее домой, он попытался было ее заточить на точильном бруске «лодочка», и на круглом точильном камне с дыркой посередине. Лодочка вообще никаких результатов не дала. Круглый камень был намного грубее и прочнее. Алексей провел заточкой по камню с максимальным усилием, наваливаясь на нее всем своим девятилетним весом, но на ноже не осталось ни царапины. Поняв всю бесполезность своих стараний, он решил оставить все как есть, вот только скелетная рукоять не пришлась ему по вкусу. Обмотав, холодную, рельефную рукоять красной тряпкой (цвет был не принципиален, намотал что было), поверх туго затянул медной проволокой. Рукоять получилась более приятной на ощупь и более ухватистой, т.к. увеличилась в объеме. С тех пор Алексей как будто влюбился в этот нож. Не расставался с ним никогда, уезжая к бабушке в деревню, всегда брал его с собой. Родня как-то в серьез это не воспринимала, и не обращала на это внимания, а вот дворовые пацаны подшучивали. Говорили: «Ты чего все время с мечом ходишь, фильмов про ниндзя насмотрелся?». Подшучивали, но не смеялись над Алексом, знали, что если Алекса обидеть – сдохнет, но накажет обидчика. Тем временем нож был довольно востребован в детской жизни. Алексей постоянно копал им червей для рыбалки, ковырял угли в костре, доставал картошку из углей, насаживал яблоки, чтобы потом запечь их на огне. Иногда нарубал щепу для костра, орудуя своим ножом в одной руке и булыжником - в другой. В общем, любил этот нож, потому что нож ему во всем помогал.
С Игорем встретились возле его подъезда, пожали друг другу руки и пошли на рыбалку. По пути обсуждали последние новости.
- Слышал, что с Бахой приключилось?
- Не-а. А что с ним?
- Он вчера пошел с собакой гулять, и черт его дернул тутовник собирать возле махалли. Набежали хорыпы, избили так, что в больницу попал!
- Да ну! Что с ним?
- Эти уроды собаку его вилами проткнули – сдохла. А ему зубы вибили, ребра сломали, мозг сотрясли, и палец булыжником размозжили.
- Вот уроды! Своего же, узбека, так замесили! Ни фига себе!
- Да-а…. Совсем охренело, зверье!
Тут нужно немного пояснить. В Узбекистане, не смотря на то что он когда-то был советской страной, в воздухе всегда витал дух национализма. Как и в любой другой стране, коренное население считает себя хозяевами на своей исторической родине, а всех остальных уродами и бесправными, бесплотными духами. На этой почве зародилась бесконечная, жестокая вражда – с одной стороны местное население, не признающее другие нации людьми, называвшееся «националы», и с другой стороны люди всех других национальностей и узбеки, не признающие шовинизм, эти люди называются европейцами. Европейцы называют националов хорыпами, от узбекского «хоррип»- означает грязный, неотесаный деревенщина. Вероятно, националов определили в деревенщины, потому что в большинстве своем они проживали в глинобитных домах, держали во дворе коров и баранов, воду брали из колодца. И такие поселения в полсотни домов находились прямо в черте города, через дорогу от каменных многоэтажек. И называли эти деревни посерди города -«махалля». И были эти деревенщины хуже дьявола. Они были жестокие, бесстрашные, и абсолютно бесчеловечные. И потому их называли «зверьем». Алекс своими глазами видел, как трое таких хорыпов, в возрасте около десяти лет насиловали молодого осла, причем люди наблюдали похожую картину в разных частях страны и с разными животными. Если европейская девушка забредет одна в махаллю, то ее, в лучшем случае, изнасилуют и изобьют до полусмерти. Если забредет парень… то его ждет в принципе то же самое. Довольно часто хорыпы шли на убийство. Милиция закрывала на это глаза; отчасти оттого, что в самой милиции этих хорыпов большинство, отчасти оттого, что все эти преступления стопроцентные висяки - против националов никто свидетельствовать не будет, да и сами менты в махаллю не сунутся, побоятся гнева соотечественников. В общем, были эти хорыпы жестокие, помешанные на сексе, все время жаждущие кого-нибудь унизить, и безнаказанные. Но людская молва, «рассказы очевидцев» и разные истории бывалых парней делали их еще страшней, свирепей и извращенней в глазах простых горожан.
Игорь с Алексеем подошли к каналу, присели в тени ивы и стали копать червей. Минут через 15 их пластиковая коробочка от зубного порошка была забита влажной глиной и дюжиной жирных и толстых дождевых червей. По началу хотели расположиться там же, на канале – далеко ходить не надо, да и дорога рядом, более безопасно. Но канал был узкий, и рыбешки там водилось очень мало. А вот метрах в двухстах вглубь полей, за теплицами находилось искусственное озеро. Его называли «Казан», из-за того, что оно было идеальной круглой формы, и залито бетоном. Как будто и в самом деле огромный гигантский бетонный казан вкопали в землю. Озеро то было маленьким, метров пятнадцать в диаметре, и питалось подземным течением. Рыба там клевала намного лучше, но озеро это было далеко от «цивилизации», далеко от дороги, скрытое за теплицами и высокими тополями, да и находилось в двух шагах от махалли. Но нашим неспокойным парням хотелось хорошей рыбалки, и плевали они на всех, кто захочет им помешать, а на хорыпов тем более. Они их ненавидели!
Когда они пришли на Казан, времени было уже около половины восьмого. Солнце уже набирало силу, и жарило не по-детски. Друзья расположились на берегу, Алекс достал из пакета баклажку с вишневым компотом и опустил ее в воду, чтобы компот был прохладнее, нож достал и положил рядом с собой. Размотали и закинули удочки, устроились на бережку, и стали рыбачить в свое удовольствие и шепотом беседовать. Рыба клевала хорошо. За хорошим клевом и беседой друзья не заметили, как смертельная опасность подкралась к ним в плотную. В какой-то миг парни услышали топот босых ног, услышали узбекскую речь с особым «хорыпским» говором. Быстро вскочили, стали сматывать удочки, но сразу же бросили это дело. Они застыли. Застыли от ужаса и безысходности. Хорыпы уже подбежали к ним вплотную, человек двенадцать, с палками и плетками. В большинстве своем подростки хорыпов – пастухи, пасут коров и баранов, и потому жесткие плетки были почти у всех.
Обычно хорыпы не атакуют сразу, а ради смеха и смакования момента, либо для усыпления бдительности спрашивают, имя, возраст, где ты живешь, но тут все было по-другому. Один особо проворный пытался ухватиться за удочку Игоря, Игорь увернулся от захвата, и звереныш попытался ударить его ногой, за что тут же получил по этой ноге рубящий удар ножом от Алекса. Ударил Алекс не скупясь, со всего маху, как говорится со всей дури. Море крови полилось у аборигена из раны, он тут же упал, другой абориген подбежал к нему, начал причитать, и панически размахивать руками, наверное, младший брат был. Остальные человек десять, поняли, что нарвались не на лохов. Тут же на друзей посыпался град ударов палками и плетками. Алекс отмахивался ножом, а Игорь удочкой. В Ташкенте с бамбуком тяжеловато, и потому в основном дети делают удочки из веток тополя - они прямые и длинные, а у Игоря была еще и довольно толстая и увесистая. Звери атаковали грамотно, постепенно заключая парней в кольцо. Оказаться в кольце означало конец, а возможно и смерть. На берегу озера было небольшое деревянное строение, похожее на избу. Изба эта состояла из одной комнаты, без предбанника или каких-то ответвлений. Просто четыре стены с окнами, и шиферной крышей, в одной из стен дверь. Строение это было заброшено уже не одно десятилетие, и местные жители и рыбаки превратили его в отхожее место. Туалет этот пользовался успехом, смрад оттуда шел жуткий.
Наши парни были друзьями с 5 лет. Многое пережили вместе, и к своим 9 годам точно знали, что такое дружба, и взаимовыручка. Оказавшись в экстренной ситуации, они понимали друг друга без слов. Оба они поняли, что нельзя дать себя окружить, и что единственное спасение – деревянная изба на берегу озера. Благо находилось она от места сражения шагах в десяти. Отбиваясь от стаи этого зверья, под градом ударов, они дошли таки до спасительной избушки и вошли внутрь. Окна были наглухо заколочены досками, так что достаточно было оборонять вход в избу, а это гораздо легче, чем биться против десятка вооруженных дикарей. Но противник не был настроен сражаться, они просто заперли дверь избы. Наверное, при жизни это строение служило каким-нибудь складом или кладовой, так как никаких засовов и замков изнутри не было. А снаружи дверь запиралась на засов, который имел петли, и мог зафиксироваться висячим замком. Вот этим засовом наших друзей и заперли.
По началу противник ликовал. Хорыпы бросали камни в стены, выкрикивали угрозы во все щели в стенах, и громко смеялись. Но потом им это наскучило, и одни из них сказал на ломаном русском: «Щас салярка несем, пиздэс вам будем!». И, дружно хохоча, ушли.
Друзья не обрадовались!
- За бензином пошли! Сжечь нас хотят! Надо выбираться отсюда!
После этого начались ужасные минуты отчаяния, когда парни били руками и ногами стены, пытались выбить дверь, царапали от безысходности сухие, шершавые бревна. И оба они понимали, что им не выбраться, что это конец! И эта безысходность, и этот ужас, и этот страх настолько пропитали воздух, достигли такой концентрации, что, казалось, стали осязаемыми. Материализовавшись, эти чувства заставляли дрожать колени и руки девятилетних мальчишек, подняли их волосы дыбом и сделали ребячью кожу грубой гусиной шкурой.
После минут отчаяния наступило время раздумий. Дети думали что делать, и как спастись? Солнце уже лупило в полную силу. В домике, ставшим для наших парней камерой смертников, стоял невыносимый, тошнотворный запах гниющих испражнений, роились мухи, испарения от дерьма жутко травили воздух. Духота стояла страшная. Парни замерли, каждый думал о своем… Не дай вам Бог узнать, о чем думает человек в последние минуты своей жизни. В помещении воцарилась такая тишина, что стало слышно, как повсюду копаются в дерьме опарыши, и прочие отвратительные личинки.
Алекс вышел из раздумья первым. Как всегда, в опасные моменты, он прибег к помощи экстренного ящика, и стал перебирать все примитивы, хранящиеся в нем. И нашел подходящий: «Когда не знаешь, как делать, делай как делается!». Гениально! Он вспомнил, что у него в руках нож, и в его душе снова родилась надежда на спасение. Он припал к двери и стал искать хоть что-нибудь, хоть какую-нибудь зацепку. И нашел! Между дверью и косяком был зазор сантиметра в три-четыре. Дверь была заперта на металлический засов, который капитально проржавел. Когда не знаешь, как делать, делай как делается! Просунув нож в правый край зазора, Алекс всеми силами навалился на рукоять, чтобы острие ножа как можно глубже проникло в проржавевшую плоть засова. После этого, используя дверной косяк как опору для рычага, надавил на нож. Засов сдвинулся на пару миллиметров влево. Именно влево надо было отодвинуть засов, чтобы открыть дверь. Прилив адреналина, надежда на спасение придали Алексу сил, и он начал орудовать ножом как сумасшедший, миллиметр за миллиметром продвигая металлический засов в спасительное положение «откр». Но очень скоро он устал. Игорь, который разгадал его замысел, и с надеждой наблюдал за тем, как продвигается дело, сменил Алекса и продолжил. Трудно сказать, сколько продолжалась эта работа. Парни очень быстро устали, а деревянная дверь, стены, и косяки щетинились миллионами длинных и острых, как стальные иглы, заноз. Детские руки устали, кончик ножа замялся и стал скользить по ржавому металлу. Нож все чаще срывался, и обессиленные руки налетали на иссушенные деревянные доски, каждый раз загоняя десятки глубоких заноз под кожу и ногти парней. Тошнотворный запах становилось все трудней переносить. Игоря уже два раза вырвало. Алекс держался, вероятно, только благодаря тому, что очень легко позавтракал. Жуткая вонь доводила парней до истерики. По лицу и телу ручьем стекал пот, по рукам рекой текла кровь. Мухи и прочий гнус, почувствовав запах пота и крови, оживилсь пуще прежнего, и с особым неистовством набросились на свою ослабленную и деморализованную добычу. Парни потеряли счет времени. Они не знали, сколько времени находятся в этой жуткой тюрьме, не знали, сколько еще проклятых миллиметров засова им нужно пройти до свободы. Но с безумными лицами, со страшными, полными безумия глазами, они сменяли друг друга и набрасывались на этот злосчастный засов. Через некоторое время Игорь совсем обессилел, его ослабила сильнейшая рвота, руки его были изранены настолько, что он уже не мог крепко сжать нож. Он попытался, но не смог его даже удержать. Нож упал к его ногам, а Игорь сел на пол и заплакал. Это был тихий плач, беззвучный и даже почти без слез, но он запросто вызовет разрыв сердца и у быка. Алекс, уже практически в беспамятстве, схватил нож и с диким ревом бросился на дверь. Воткнул, надавил, воткнул, надавил. Кончик ножа уже замялся окончательно, поверхность засова отполировалась настолько, что Алексей видел ее блеск. Но силу трения все же никто не отменял, и хоть на десятую долю миллиметра засов все же отодвигался. Никто не знает, сколько это все продолжалось. И вот случилось, то чего парни боялись больше всего. Алекс опять услышал этот смех, эту звериную речь, этот мерзкий хохот. Видимо дикари переждали жару и решили позабавиться костром. «Неужели конец?» – промелькнуло у Алексея в голове. В порыве отчаяния он издал страшный, нечеловеческий крик и опять навалился ножом на засов. Воткнул, надавил, воткнул, надавил. И вот в один момент засов отодвинувшись на пол миллиметра влево, как-то странно наклонился. Все! Свобода! Алекс встал, навалился всем телом на дверь и она с трудом, пахая сухую, глинистую землю открылась.
У Алекса покатились слезы, он вновь вдохнул чистый воздух. Неизвестно сколько времени они провели в заточении, но солнце уже скрылось за горизонтом, жара спала, и начинало смеркаться. Он бросился к Игорю:
- Игорь, вставай, вставай, свобода! Вставай, Игорь!
Игорь был в беспамятстве. С трудом Алекс поднял его и потащил за собой, Игорь бежал, повинуясь, словно ведомый буксиром. Уже на бегу он начал приходить в себя. Аборигены, завидев, что их пленники сбежали, пустились за ними. Парни бежали. Бежали, как могли, каждый вдох превращался в вой, а выдох – в крик. Но они были слишком ослаблены и бежали, наверное, медленнее новорожденной черепахи. Враги догоняли, теперь их было уже намного больше. Видимо те звери решили похвастаться перед своими друзьями, и привели их насладиться зрелищем. А спасительная дорога так близко! Осталось уже метров 150! Уже видны проезжающие автомобили. Виден припаркованный у обочины грузовик, из которого выгружают арбузы. Но парни слишком слабы. Они с трудом держатся на ногах, чтобы не упасть. А враг все ближе и ближе. Один, особо прыткий, почти догнал Алекса и на бегу ударил его плеткой по спине. Жгучая боль пронзила спину, и бесконечный гнев и злость пронзили его разум. Он бежал с ножом руке, даже этого не замечая. После удара плеткой, Алекс почти рефлекторно резко остановился, развернулся, и с разворота, со всего маху, рубанул обидчика наискосок по голове. Что-то темное отлетело от головы хорыпа и упало на землю. Из головы с противным журчанием брызнул огромный фонтан крови. Хорып сначала не понял, что произошло, но, увидев кровь, фонтанирующую из его головы, тут же развернулся и бросился бежать, издавая при этом такой нечеловеческий крик, что кровь стыла в жилах. Крик этот нагонял такой дикий ужас, что все остальные преследователи тут же бросились наутек. Раненый бежал к своим, но так при этом кричал, что его друзья убегали от него так, будто к нему привязана бомба.
А вот Алексей, наоборот убегать перестал. Он стоял, опустив руки. Сжимая нож. Он уже не испытывал ни страха, ни ужаса, ни даже гнева и злости. В его душе было приятное опустошение, чувство вселенского удовлетворения, когда тебе хорошо, а остальное не важно, остальное - в другой жизни. В реальную жизнь его вернул голос друга:
- Леха, Леха, ты чего? Пошли, побежали к дороге, Леха! Леха, Пошли!
И в этот раз уже Игорь тащил своего друга прочь от этого места. Оставшиеся 150 метров до дороги они шли не один час, и до своего двора добрались уже к ночи. Тот путь, что утром у них занял 30 минут, вечером занял многие часы. Во дворе, увидев, в каком виде пришли ребята, тут же набросились с вопросами. Вкратце Игорь с Алексеем объяснили что произошло, и тут же был собран отряд возмездия. Той же ночью друзья Игоря и Алекса сожгли эту злосчастную избушку. И потом до самой зимы наведывались в те места, и избивали и калечили всех «зверей», какие только попадались у них на пути. Надеялись поймать тех самых, но как их отличишь? Все чумазые, стриженые ежиком, худые, почти голые и одного роста. Как-то поймали одного хорыпа с плеткой. Игорь узнал эту плетку. Она была у одного из тех самых, и примечательна была тем, что у всех плетка делалась из пассика от ременной передачи, а эта была плетенная, да еще и из белой кожи. Зверь утверждал, что ничего не знает, что плетку ему подарили, но эти речи никого не убедили и не тронули. Его наказали. Ему сделали так называемую «безрукавку». Вывезли в безлюдное место, засунули в рот кляп, и подвесили на дереве. Но подвесили жестоко. На обоих концах тонкой и прочной веревки делается узел висельника, получившаяся удавка перебрасывается через сук коромыслом, и на каждую руку, наказуемого набрасывается по петле, на уровне плеча. После чего из под ног наказуемого выбивается опора. Под силой тяжести тела, петли сжимаются все сильней и сильней. Через минуту после повешенья боль становится невыносимой. Его подвесили поздним вечером на реке Боссу. Местные боятся этого места сильней, чем черт ладана и ночью туда никто не сунется. На следующее утро этого аборигена найдут и снимут, он не умрет. Но, удавки крепко пережимают руки, полностью препятствуя кровообращению. Всего через пару часов такого висенья, руки отомрут, и необходима будет ампутация. Потому и «безрукавка». Может, и вправду этого хорыпа не было среди тех зверей, но это мало кого интересовало. Этот зверь выживет, и пойдет к тому, кто подарил ему эту плетку и скажет: «За твои грехи я лишился рук!». Кого-то надо было наказать, и кто-то был наказан, но жертва была выбрана с умом, расчетом и по справедливости. Может быть, это жестоко и дико. Но не найти более жестокого существа, чем 9-летний ребенок, которого пытались сжечь живьем. И не он родился таким монстром. Его таким сделали! Страна, в которой он живет. Народ, который живет в этой стране. Законы, по которым живет этот народ, в этой стране. Таков народ, такова страна, таков закон, но это его Родина, а матерей не выбирают!
После того случая во дворе, где жили Алекс и Игорь, стало особенно круто постоянно иметь при себе нож. Можно сказать, что зародилось движение в поддержку EDC. И никто больше не подшучивал над Алексом по поводу ножа.
Алексей с Игорем никогда не вспоминали об этом случае. Никогда ничего не обсуждали, даже наедине. И лишь изредка, Алекс вспоминал, как что-то темное отделилось от головы и упало на землю, вспоминал фонтанирующую кровь и думал про себя: «А все-таки интересно, убил или нет?»…